Свитки Магдалины - Страница 57

К оглавлению

– Пока не хочу. Сначала прочтите вот это. – Он передал ей бумаги со своим переводом. – Мой почерк становится все хуже.

Когда Джуди взяла листы бумаги и начала их рассматривать, она увидела, как Бен открыл рот, сбираясь сказать что-то.

– Что вы хотели сказать?

Бен ответил не сразу:

– Джуди, в этом свитке речь идет о новом событии. И я опасаюсь, что оно закончится бедой.

– Бедой?

Он вздохнул:

– Не знаю, как, по мнению Давида, мы должны реагировать на него, но я знаю лишь, что все закончится катастрофой, если об этом пронюхают журналисты. Тогда начнется массовое паломничество в Магдалу.

Тут Бен повел себя странно. Едва сказав это, он повернул голову в сторону, будто слушая кого-то. Он уставился на стену позади Джуди, но его глаза, похоже, сосредоточились на чем-то. Бен улыбнулся и покачал головой.

– Давид не желает и намеком обмолвиться, о чем идет речь в седьмом свитке.

– Давид?

– Похоже, нам придется узнать об этом более трудным способом.

Джуди невольно вздрогнула. В голосе Бена появился странный оттенок, от которого ей вдруг стало холодно.

– Ладно, читайте мой перевод и скажите, что вы думаете.

Глядя на Салмонидеса, я потерял голос и даже не смог окликнуть его, ведь я был так потрясен! Тот вечер восемь месяцев назад, вечер моего позорного падения, теперь казался мне каким-то сном. Я не думал, что когда-либо встречу этого бессовестного грека. Я уже порвал соглашение, которое столь безрассудно приобрел у него за все свои деньги. Видя, что он стоит у ворот Геннат собственной персоной, будто я познакомился с ним только вчера, я окаменел и потерял дар речи.

Но в этом не было надобности. К моему великому удивлению, как только Салмонидес заметил меня, он просиял и подошел ко мне, будто мы были давними друзьями.

«Привет, господин!» – воскликнул он и протянул ко мне руки.

Я инстинктивно стал пятиться назад.

«Извини меня, господин, – сказал он. – Я так обрадовался, увидев тебя, что забыл, какой ты благочестивый еврей, ведь тебе противно прикосновение нееврея. Однако клянусь всеми богами, я рад видеть тебя!»

«Почему?» – глупо спросил я.

«Почему? Потому что я, господин, ищу тебя по всему городу. Я принес тебе хорошие новости и прибыли».

«Что?» – спросил я, все еще ничего не понимая.

«Корабли благополучно причалили к Остии, не потеряв ни одного зернышка. Шекели, вложенные тобой в это дело, и в самом деле превратились в сестерции».

Я снова онемел. Салмонидес не только честно выполнил наше соглашение, но также сгорал от нетерпения заплатить мне. Ему пришла в голову мысль, что я тут же сделаю новый вклад, и поэтому неустанно искал меня повсюду. Оставив своих ослов под присмотром друга, я отправился вместе с Салмонидесом на улицу банкиров, где по его письменному поручению мне выдали две тысячи динаров. Оттуда мы пошли к менялам у храма, где под бдительным взором моего спутника-грека внимательно осмотрели и взвесили римские монеты, затем поменяли их на двести сирийских. Пять зузимов я отдал Салмонидесу, и он тут же, виновато пожав плечами, обменял их на драхмы.

Потом мы зашли в лавку с продовольствием, сели в тени и начали обсуждать экономическое положение империи. Салмонидес тут же заметил, что я ничего не понимаю в таких делах, однако проявил ко мне терпение.

Он сказал: «Мой юный господин, ты наделен редким качеством, и это легко увидеть такому опытному человеку, как я. Ты сообразителен, быстро разбираешься в цифрах. Видишь, как легко ты впитываешь финансовые идеи, которыми я завалил тебя. Многие соображают медленно, им тут же становится скучно. Однако ты внимательно слушаешь то, что я говорю, и запоминаешь без труда. Мой юный господин, ты занялся не тем делом. Ты должен изучать не Тору, а банковское дело».

Потом я рассказал Салмонидесу о том, что случилось после того позорного для меня вечера, и он был удивлен тем, что Елеазар так сурово обошелся со мной.

«Более того, – сказал он, – ты чрезмерно строг к себе. Какой же молодой человек не провел хотя бы один такой вечер? Молодые люди проводят множество подобных вечеров. И если немного выпить, разве это такое уж большое преступление? Если ты хочешь увидеть настоящий грех, тебе следует побывать в Риме».

Но я поднял руку. «Евреи смотрят на это совсем иначе, – ответил я, – ибо мы народ, избранный Богом. Поскольку мы должны показывать пример остальному миру, то нам следует проявлять рвение в соблюдении Торы. Какой же мы подадим пример, если тоже предадимся пьянству, разврату и постыдным поступкам?».

Я знал, что Салмонидес, как и множество неевреев, относится к моим словам скептически, ибо не верил, что Бог выбрал нас наследниками этой земли.

В тот день я отдал Салмонидесу сто монет и подписал с ним еще одно соглашение. Речь шла о покупке урожая ячменя, который вскоре предстояло собрать.

Если урожай получится богатым, я продам его с прибылью. Если урожай окажется скудным, тогда мои деньги пропадут. Учитывая такую возможность, я вручил ему лишь половину суммы, а другую половину приберег на случай финансовых затруднений в будущем.

В тот вечер я расспрашивал Елеазара об этической и моральной стороне этой сделки. «Эта прибыль столь же честно приобретена, что и деньги, заработанные тяжелым трудом?» – спрашивал я. И он ответил, что я все равно прилагал усилия, если не собственными руками, то умом. Эти деньги не считались приобретенными незаконно. К тому же они не были получены от других евреев. По этой причине мои действия оправданны.