Свитки Магдалины - Страница 32

– Какое безобразие, – пробормотал он. – Будто курица лапой. Видно, разобраться в этих каракулях вам будет не легче, чем мне давался перевод. А я-то обвинял Давида бен Иону в том, что он неаккуратен! Только взгляните на это!

Джуди улыбнулась, села за пишущую машинку и нажала на клавишу регистра. Бен наклонился над ней и снова нахмурился, видя свой почерк.

– Здесь я очень торопился. Несколько слов слились вместе. Знаете, Давид тоже так писал. Это неприятнее всего. Он был образованным человеком и отлично писал, но иногда волновался или спешил и тогда писал неряшливо, как я в этом месте. Что ж, хотя бы в этом мы с Давидом похожи. Иногда он писал слова слишком плотно друг к другу, и мне потребовалось полчаса, чтобы разобрать их значение. Даже самая незначительная ошибка может изменить значение целого предложения. Как здесь, например…

Бен взял карандаш и вывел ряд букв на самом верху страницы: БОГАНИГДЕНЕТ.

Конечно, это легко разобрать, но привожу как пример того, на какие препятствия я наталкивался, переводя Давида, писавшего на арамейском языке.

Джуди внимательно взглянула на надпись Бена и произнесла:

– Бога нигде нет.

– Вы уверены, что Давид имел в виду именно это? Взгляните еще раз. А может, он хотел сказать, что Бог отсутствует в какой-то определенный момент?

7

Я приступил, к своей учебе у Елеазара с затаенным страхом. Я боялся не трудных лет или жертв, ожидавших меня, провала я тоже не страшился. Одно тревожило меня больше всего – стану ли я достойным учеником.

Раввин Елеазар бен Азария был одним из действительно великих и одаренных законников, к тому же он стал всеми признанным учителем. Он был членом синедриона, фарисеем и набожным человеком. Елеазар жил просто и скромно, занимался сыроделием, дабы содержать себя и семью. Он облачался в одежды простого человека и носил тфилин не дольше, чем его соседи. В отличие от некоторых коллег, громко молившихся на улицах, Елеазар вел себя тихо и сердцем общался с Богом. Он знал букву закона лучше любого другого и творил дух закона посредством своего ума и ежедневным поведением.

Ему было суждено стать моим учителем.

Подобно большинству раввинов, Елеазар всегда брал двенадцать учеников. Мы оба были младшими из них. Мне с Саулом дали приют в заброшенном складе за домом, чтобы мы всегда были под рукой. Из оставшихся десяти учеников трое жили в родительских домах, трое – у родственников, а четверо – в комнатах верхнего этажа дома, раввина. Жена Елеазара.

Да, я понимаю, что вы имеете в виду.

– Но ведь это значительно меняет смысл. Ладно, если не сможете разобрать мои каракули, крикните. Тут есть места с очень неразборчивыми словами, но точно такие я встречал в папирусе Давида.

– Похоже, скучать мне не придется.

– Если вам что-то понадобится, кухня рядом, а ванная комната вон там, напротив. Я пойду в свой кабинет, хорошо?

– Хорошо. Желаю удачи.

Бен изучал полки с книгами, ища, что почитать для собственного удовольствия, как в дверь постучали. Это был сосед-музыкант в желтом пончо из пластика. Он весь промок.

– Привет, старик, – сказал он. – У меня кое-что есть для тебя. Сегодня днем я спустился вниз как раз в тот момент, когда почтальон собирался опустить в твой ящик еще одну желтую бумажку. Я догадался, что тебя нет дома, а если тебе принесли что-то заказное, значит, это, стало быть, важно. Поэтому я расписался за тебя. – Он достал тяжелый конверт, который держал под мышкой. – Иначе тебе пришлось бы ждать до понедельника, верно?

Бен ничего не ответил, он лишь смотрел на знакомый почерк и израильские марки.

– Слушай, извини меня за то, что не принес его пораньше, но я торопился в тот момент, когда расписывался за тебя. Ты извинишь меня?

– Что? Пустяки, все в порядке. Просто отлично! Я весь день сидел дома и ждал как раз этот конверт, но, скорее всего, не слышал, как стучал почтальон. Большое спасибо! Я твой должник.

– Забудь об этом. Спокойной ночи.

Дверь уже закрылась, но Бен долго стоял и смотрел на конверт.

Сердце у него билось все быстрее.

Руфь кормила и одевала нас за отработку. Поскольку у нее не было дочерей, на мою долю выпала неприятная обязанность наполнять баки водой из колодцев. На Саула возложили обязанность содержать старый дом в хорошем состоянии. Еще четыре ученика помогали Елеазару в сыроварне, когда мы не находились в храме. Нам пришлось выносить крепостное положение многие годы, ведя жизнь покорнейших слуг безо всякого вознаграждения, ибо такая цена требовалась, чтобы стать законником.

Сначала я спал на циновке, всматривался в темноту нашего крохотного помещения и давал волю слезам. Впереди меня ждала полная неизвестность, широкая и бесконечная пропасть, которая вселяла такой страх, что я, маленький мальчик, в сердцах воскликнул: «Господи, достоин ли я этого?».

Больше всего я скучал по Магдале. Мне снился дом отца у озера. Во снах я помогал отцу растягивать сети под знойным солнцем, слышал его хриплый смех. Мне не хватало объятий матери, сладкого запаха меда и ячменя, витавшего вокруг нее, мне не хватало ее слез, которые появлялись, когда она слишком много смеялась.

Мне недоставало тех летних ночей, когда мы все сидели возле нашего дома, ели рыбу, крупномолотый хлеб, пили молоко от единственной козы. Костры, на которых готовили пищу, озаряли каждое улыбающееся лицо. Мужчины тихо разговаривали, довольные женщины что-то напевали. Перед нами простиралось черное озеро Галилеи, обеспечивавшее нас пропитанием. Позади нас западные холмы доходили до такого огромного водного пространства, что его называли Великим морем, а позади него мир кончался.